Geometria
МИНИМАЛ: ОТ ШОКА К СТАНДАРТУ
18.10.2011
[ http://files2.geometria.ru/pics/original/17180063.jpg ]
С момента появления двух авторитетных
направлений минимал-техно уже минуло более 10 лет. Что общего сегодня имеет музыка, называемая всеми минималом, с теми пластинками, что создали этот жанр?
Звучание минимала, в котором всегда чувствовался
ретро-футуризм – чуть ли не второй крупный прорыв после изобретения техно. И не стоит забывать, что стилю понадобилось практически десять лет для того, чтобы завладеть танцполом. Но хотя музыкальные планы Даниэля Белла (Daniel Bell), Роберта Худа (Robert Hood), Ричи Хоутина (Richie Hawtin), Мики Вайнио (Mika Vainio), Baby Ford, Вольфганга Фойгта (Wolfgang Voigt), Морица фон Освальда (Moritz Von Oswald) и Марка Эрнестуса (Mark Ernestus) разрабатывались вдали от повседневности и будней танцпола, однако именно это «тайное общество мастеров» создало ту самую точку, что заложена в недрах и самой сущности электронной танцевальной музыки. Треки этих артистов, что были записаны в середине 90-х, содержат что-то абстрактное, спокойное, именно их разреженность служит источником воодушевления и порождает напряжение. В интервалах между ударами формируется чуть ли не сакральное безмолвие, а образующие «скелет» биты придают саунду предельное чувство реальности, присутствия. В минимал-треках отдельные обособленные элементы возникают не как часть трека, а как часть аранжировки. Каждый из этих элементов «работает» на определенное значение, производит впечатление. Речь идет не об убаюкивании слушающего, а том, чтобы способствовать особой внимательности и концентрации в музыке. Продолжительные повторения создают интенсивное чувство грува, чувство структуры трека, напряжение между битами и звучанием становится более ощутимым. Минимализм предполагает не только то, что именно вот этими элементами уже все сказано, но также и то, что это своеобразный способ сказать гораздо больше, выразить невыразимое. Вольфганг Фойгт: «По сути дела это могли быть просто техно-лупы, но таковыми они не являлись... Возникали малейшие мыслимые изменения, путь даже удары по хай-хету, что придавало такую притягательность, экстатичность...».
Вспоминается шок, вызванный сложившимся
в 60-е годы минимальным искусством. Нью-йоркский арт-критик Питер Шъелдал, посетивший первую выставку Карла Андре, был ошарашен галереей: она была пустой, на полу лежало несколько металлических пластинок. Он думал про себя: «Неужели выставка еще не началась? Разве строительство еще не закончилось?» И в следующий же момент содрогнулся: «А если это всё!?» Это и было всё. Металлические пластинки были скульптурой, которая передавала какое-то содержание. Она являлась ничем иным, как конкретным, психическим экспериментом в пространстве. Можно сказать, что подобным образом обстоит дело и в электронной минималистичной музыке – уже не содержание или наполнение музыки, а ее влияние. И то, что она вызывает, есть определенное психическое событие, подобное тому ужасу, что охватил Шьелдала перед лицом работ Андре. В 2001 году Рикардо Виллалобос (Ricardo Villalobos) как-то сказал: «Для меня важнее всего клубное чувство баса и ритма. Они полностью овладевают тобой, ты и делать ничего больше не можешь, кроме того как танцевать – так хорошо поставлены звуки и частоты».
КОНЦЕНТРАЦИЯ И МЕДИТАЦИЯ
Минимал-техно хотело преодолеть хаос, наивность
ранних техно-треков. Многие вещи, например, от Т99, The Prodigy, Джоя Белтрама (Joey Beltram), 808 State, Nightmares On Wax или того же Дэррика Мэя (Derrick May) всюду тащились балластом: элементы брейкбита, постоянно изменяющиеся грув-паттерны, ужасающее многообразие барабанных ходов, бесчисленные элементы аранжировки, вокал. Техно возникло подобно взрыву. А как взрыв отгремел – музыка начала распадаться: кто-то увидел в драм-н-бейсе ту радикальность, что первоначально увлекала и восхищала в техно, кто-то снова подался в витиеватые дебри детройских героев, бесчисленность приходила в упадок в монотонности и скуке подхалимства. В то время как формировались такие поджанры как транс, габба, брэккор, брайтон-техно, нео-детройт или ретро, вышеназванные новаторы пытались развивать музыку, которая была сильно сконденсирована: ничего лишнего, ничего необработанного, сырого. «Музыка, где ничто не «нервирует»», как говорит Вольфганг Фойгт. Пластинки Даниэля Белла на лейбле Accelerate – чертеж минимализма: уже в 1992 году он был увлечен идеей ничего не оставлять, шагать в ногу с чикагским грувом, за исключением единственного звукового эффекта – чему примером является его знаменитейший трек «Losing Control», и модулирующая там партия. И, несмотря на срок, даже сегодня от этого трека пробирает холодная дрожь. Терренс Диксон (Terrence Dixon) выпустил в 94-м пластинку, названную «Minimalism», на которой двух-, трех тоновые мелодии принимают функцию грува. Важный шаг в развитии звучания сделал Роберт Худ вышедшими в 94-м пластинками «Intermal Empire» и «Minimal Nation», с одной стороны крайне экономичный TR-909 с другой – дрожащие/вибрирующие, мелькающие звуки, которые не имеют никаких зачатков мелодии, какой-то целостности, но порождают едва уловимое акустическое событие.
[ http://files2.geometria.ru/pics/original/17180065.jpg ]
Между 92-м и 97-м выходили пластинки из так
называемой «M-Series» (настоящая медитативная музыка от Basic Channel в бесконечном эхо и эффектах порождения саунда). Мика Вайнио с 94-го года выпускает сделанные при помощи драм-машинки TR-808 треки, в которых звучание настолько заманчиво, что незаметно создание эффект реального присутствия, чуть ли материализуясь. Baby Ford производил парящие, утонченные грувы, Марк Брум (Mark Broom) производил треки, где главной скрипкой был бас-барабан, граничащий с безумством. В запущенной в 95-м (а в 97-м закрытой) Вольфгангом Фойтом серии Studio-1, что выходили на одноименном лейбле, бывшим под-лейблом Profan некоторые релизы не имели названия – номера каталога отличались лишь по цвету обложки. Эти треки впоследствии и стали всеми восприниматься как истинное «минимал-техно». В 1996 году Ричи Хоутин запустил свою серию «Concept 01», которая состояла из 12 частей и где были записаны крайне минималистичные работы. Позднее немецкий диджей Тобиас Томас (Tobias Thomas) написал в предисловии к своему CD-миксу: «Как звучит чистое техно, освобожденное от всего лишнего, доведенное до высший точки максимализма?»
ЛЕГКОСТЬ И ПРОЗРАЧНОСТЬ
Что дали эти музыкальные планы? Кто ими
увлекся? На самом деле эта музыка вызвала цепную реакцию: от Antonielli Electr. до Стюарта Уокера (Stewart Walker), от Донначи Костелло (Donnacha Costello) до Losoul, от Пола Калбреннера (Paul Kalkbrenner) до Matt John, от Kotai + Mo до Booka Shade – огромное количество артистов в явном виде и скрыто, как по некой негласной договоренности, но при этом независимо друг от друга принялись за минимал-саунд. Никакой другой стиль за последнее десятилетие не оставил столь заметного отпечатка и влияния. И даже не смотря на то, что ни один из этих музыкантов не выпускает минималистичные треки, в строгом понимании этого слова, они, тем не менее представляют собой поколение минимала: минимал-техно и минимал-хаус был звуком, который поразил своей притягательностью и волшебством в современной танцевальной музыке. Сюда же относится и такой признанный антиминималист, как Akufen, потому что минимал-саунд привнес некоторую степень абстрактности и интеллектуальности в электронную музыку, что в случае с его работами является обязательным условием.
[ http://files2.geometria.ru/pics/original/17180067.jpg ]
В своем зарождении минимал развивал определенную
пустоту, и поэтому, как правило, такая музыка являлась в какой-то мере скучной. В течение нескольких последних лет появилось огромное вариаций на эту тему: транс от Доминика Ойльберга (Dominik Eulberg) и Джеймса Холдена (James Holden), детройтские замашки Габриэля Ананды (Gabriel Ananda), прогрессив-хаус Алекса Смоука (Alex Smoke), регги и даб от самих Basic Channel и Джея Хейз (Jay Haze)), элементы поп-музыки в музыке Джаспера и Джона Дальбэков. Работы, записываемые этими, и многими другими артистами, скорее выдержаны в эстетике минимала, чем придерживаются классических канонов жанра. Минимал-техно послужило источником для их продукции, причем этот стиль является определяющим даже тогда, когда треки от молодых артистов отнюдь не минималистичны. Желаемые эстетические качества – это уже не непроницаемость трека, а его легкость и прозрачность. Цифровые технологии позволили приблизиться к акустическому совершенству, воплотить идеал пространства. Большая часть актуальных сетов на сегодняшний день звучит со скоростью до 130 бит в минуту, в 90-х же у многих диджеев частота ударов превышала 140. Минимал-саунд породил бесчисленное количество гибридных форм между хаусом и техно, которые упорядочить по какому-либо признаку. Минимал-треки остаются единственным в своем роде переживанием: они ничего не выдумывают о своих слушателях, они сами по себе настоящее событие. Будучи формально жесткой, эта музыка раскрывает определенные ситуации, которым она принадлежит: минимализм может прийтись по вкусу и в совершенно абстрактной атмосфере концертного зала, и, вместе с тем, в самых крайних ментальных и психических состояниях. «Минималистичная музыка граничит с чем-то совершенно оторванным, она идеальна для совсем сумасшедшего состояния, когда ты уже не соображаешь, кто ты есть на самом деле», говорит Виллалобос.
Текст: Алексис Вальц
Перевод: Елена Зленко
в оформлении статьи использовались работы
Марка Ротко
С момента появления двух авторитетных
направлений минимал-техно уже минуло более 10 лет. Что общего сегодня имеет музыка, называемая всеми минималом, с теми пластинками, что создали этот жанр?
Звучание минимала, в котором всегда чувствовался
ретро-футуризм – чуть ли не второй крупный прорыв после изобретения техно. И не стоит забывать, что стилю понадобилось практически десять лет для того, чтобы завладеть танцполом. Но хотя музыкальные планы Даниэля Белла (Daniel Bell), Роберта Худа (Robert Hood), Ричи Хоутина (Richie Hawtin), Мики Вайнио (Mika Vainio), Baby Ford, Вольфганга Фойгта (Wolfgang Voigt), Морица фон Освальда (Moritz Von Oswald) и Марка Эрнестуса (Mark Ernestus) разрабатывались вдали от повседневности и будней танцпола, однако именно это «тайное общество мастеров» создало ту самую точку, что заложена в недрах и самой сущности электронной танцевальной музыки. Треки этих артистов, что были записаны в середине 90-х, содержат что-то абстрактное, спокойное, именно их разреженность служит источником воодушевления и порождает напряжение. В интервалах между ударами формируется чуть ли не сакральное безмолвие, а образующие «скелет» биты придают саунду предельное чувство реальности, присутствия. В минимал-треках отдельные обособленные элементы возникают не как часть трека, а как часть аранжировки. Каждый из этих элементов «работает» на определенное значение, производит впечатление. Речь идет не об убаюкивании слушающего, а том, чтобы способствовать особой внимательности и концентрации в музыке. Продолжительные повторения создают интенсивное чувство грува, чувство структуры трека, напряжение между битами и звучанием становится более ощутимым. Минимализм предполагает не только то, что именно вот этими элементами уже все сказано, но также и то, что это своеобразный способ сказать гораздо больше, выразить невыразимое. Вольфганг Фойгт: «По сути дела это могли быть просто техно-лупы, но таковыми они не являлись... Возникали малейшие мыслимые изменения, путь даже удары по хай-хету, что придавало такую притягательность, экстатичность...».
Вспоминается шок, вызванный сложившимся
в 60-е годы минимальным искусством. Нью-йоркский арт-критик Питер Шъелдал, посетивший первую выставку Карла Андре, был ошарашен галереей: она была пустой, на полу лежало несколько металлических пластинок. Он думал про себя: «Неужели выставка еще не началась? Разве строительство еще не закончилось?» И в следующий же момент содрогнулся: «А если это всё!?» Это и было всё. Металлические пластинки были скульптурой, которая передавала какое-то содержание. Она являлась ничем иным, как конкретным, психическим экспериментом в пространстве. Можно сказать, что подобным образом обстоит дело и в электронной минималистичной музыке – уже не содержание или наполнение музыки, а ее влияние. И то, что она вызывает, есть определенное психическое событие, подобное тому ужасу, что охватил Шьелдала перед лицом работ Андре. В 2001 году Рикардо Виллалобос (Ricardo Villalobos) как-то сказал: «Для меня важнее всего клубное чувство баса и ритма. Они полностью овладевают тобой, ты и делать ничего больше не можешь, кроме того как танцевать – так хорошо поставлены звуки и частоты».
КОНЦЕНТРАЦИЯ И МЕДИТАЦИЯ
Минимал-техно хотело преодолеть хаос, наивность
ранних техно-треков. Многие вещи, например, от Т99, The Prodigy, Джоя Белтрама (Joey Beltram), 808 State, Nightmares On Wax или того же Дэррика Мэя (Derrick May) всюду тащились балластом: элементы брейкбита, постоянно изменяющиеся грув-паттерны, ужасающее многообразие барабанных ходов, бесчисленные элементы аранжировки, вокал. Техно возникло подобно взрыву. А как взрыв отгремел – музыка начала распадаться: кто-то увидел в драм-н-бейсе ту радикальность, что первоначально увлекала и восхищала в техно, кто-то снова подался в витиеватые дебри детройских героев, бесчисленность приходила в упадок в монотонности и скуке подхалимства. В то время как формировались такие поджанры как транс, габба, брэккор, брайтон-техно, нео-детройт или ретро, вышеназванные новаторы пытались развивать музыку, которая была сильно сконденсирована: ничего лишнего, ничего необработанного, сырого. «Музыка, где ничто не «нервирует»», как говорит Вольфганг Фойгт. Пластинки Даниэля Белла на лейбле Accelerate – чертеж минимализма: уже в 1992 году он был увлечен идеей ничего не оставлять, шагать в ногу с чикагским грувом, за исключением единственного звукового эффекта – чему примером является его знаменитейший трек «Losing Control», и модулирующая там партия. И, несмотря на срок, даже сегодня от этого трека пробирает холодная дрожь. Терренс Диксон (Terrence Dixon) выпустил в 94-м пластинку, названную «Minimalism», на которой двух-, трех тоновые мелодии принимают функцию грува. Важный шаг в развитии звучания сделал Роберт Худ вышедшими в 94-м пластинками «Intermal Empire» и «Minimal Nation», с одной стороны крайне экономичный TR-909 с другой – дрожащие/вибрирующие, мелькающие звуки, которые не имеют никаких зачатков мелодии, какой-то целостности, но порождают едва уловимое акустическое событие.
[ http://files2.geometria.ru/pics/original/17180065.jpg ]
Между 92-м и 97-м выходили пластинки из так
называемой «M-Series» (настоящая медитативная музыка от Basic Channel в бесконечном эхо и эффектах порождения саунда). Мика Вайнио с 94-го года выпускает сделанные при помощи драм-машинки TR-808 треки, в которых звучание настолько заманчиво, что незаметно создание эффект реального присутствия, чуть ли материализуясь. Baby Ford производил парящие, утонченные грувы, Марк Брум (Mark Broom) производил треки, где главной скрипкой был бас-барабан, граничащий с безумством. В запущенной в 95-м (а в 97-м закрытой) Вольфгангом Фойтом серии Studio-1, что выходили на одноименном лейбле, бывшим под-лейблом Profan некоторые релизы не имели названия – номера каталога отличались лишь по цвету обложки. Эти треки впоследствии и стали всеми восприниматься как истинное «минимал-техно». В 1996 году Ричи Хоутин запустил свою серию «Concept 01», которая состояла из 12 частей и где были записаны крайне минималистичные работы. Позднее немецкий диджей Тобиас Томас (Tobias Thomas) написал в предисловии к своему CD-миксу: «Как звучит чистое техно, освобожденное от всего лишнего, доведенное до высший точки максимализма?»
ЛЕГКОСТЬ И ПРОЗРАЧНОСТЬ
Что дали эти музыкальные планы? Кто ими
увлекся? На самом деле эта музыка вызвала цепную реакцию: от Antonielli Electr. до Стюарта Уокера (Stewart Walker), от Донначи Костелло (Donnacha Costello) до Losoul, от Пола Калбреннера (Paul Kalkbrenner) до Matt John, от Kotai + Mo до Booka Shade – огромное количество артистов в явном виде и скрыто, как по некой негласной договоренности, но при этом независимо друг от друга принялись за минимал-саунд. Никакой другой стиль за последнее десятилетие не оставил столь заметного отпечатка и влияния. И даже не смотря на то, что ни один из этих музыкантов не выпускает минималистичные треки, в строгом понимании этого слова, они, тем не менее представляют собой поколение минимала: минимал-техно и минимал-хаус был звуком, который поразил своей притягательностью и волшебством в современной танцевальной музыке. Сюда же относится и такой признанный антиминималист, как Akufen, потому что минимал-саунд привнес некоторую степень абстрактности и интеллектуальности в электронную музыку, что в случае с его работами является обязательным условием.
[ http://files2.geometria.ru/pics/original/17180067.jpg ]
В своем зарождении минимал развивал определенную
пустоту, и поэтому, как правило, такая музыка являлась в какой-то мере скучной. В течение нескольких последних лет появилось огромное вариаций на эту тему: транс от Доминика Ойльберга (Dominik Eulberg) и Джеймса Холдена (James Holden), детройтские замашки Габриэля Ананды (Gabriel Ananda), прогрессив-хаус Алекса Смоука (Alex Smoke), регги и даб от самих Basic Channel и Джея Хейз (Jay Haze)), элементы поп-музыки в музыке Джаспера и Джона Дальбэков. Работы, записываемые этими, и многими другими артистами, скорее выдержаны в эстетике минимала, чем придерживаются классических канонов жанра. Минимал-техно послужило источником для их продукции, причем этот стиль является определяющим даже тогда, когда треки от молодых артистов отнюдь не минималистичны. Желаемые эстетические качества – это уже не непроницаемость трека, а его легкость и прозрачность. Цифровые технологии позволили приблизиться к акустическому совершенству, воплотить идеал пространства. Большая часть актуальных сетов на сегодняшний день звучит со скоростью до 130 бит в минуту, в 90-х же у многих диджеев частота ударов превышала 140. Минимал-саунд породил бесчисленное количество гибридных форм между хаусом и техно, которые упорядочить по какому-либо признаку. Минимал-треки остаются единственным в своем роде переживанием: они ничего не выдумывают о своих слушателях, они сами по себе настоящее событие. Будучи формально жесткой, эта музыка раскрывает определенные ситуации, которым она принадлежит: минимализм может прийтись по вкусу и в совершенно абстрактной атмосфере концертного зала, и, вместе с тем, в самых крайних ментальных и психических состояниях. «Минималистичная музыка граничит с чем-то совершенно оторванным, она идеальна для совсем сумасшедшего состояния, когда ты уже не соображаешь, кто ты есть на самом деле», говорит Виллалобос.
Текст: Алексис Вальц
Перевод: Елена Зленко
в оформлении статьи использовались работы
Марка Ротко
0
Комментарии