Андрей Бартенев: сколько вам нужно свободы?

«Масочный режим» — это диалект времени здесь и сейчас. Маски везде: в сториз, в клипах модных исполнителей, на вечеринках, в больницах, бутиках, постели, в блогах мэйкап-артистов и на выставках. Как со стороны наблюдателя — потому что все мы переведены в этот режим, — так и со стороны искусства.

В рамках декодирования повседневной реальности поговорили с одним из участников проекта «Масочный режим» Андреем Бартеневым. Текст представлен в виде диалога с нашим колумнистом Анастасией Старых.

«Масочный режим» — это специальный проект журнала «Декоративное искусство», который был опубликован в номере № 455. Участниками проекта стали 12 художников, которые отозвались на ситуацию пандемического времени работами разных форматов и смыслов.

Для участия в проекте были приглашены как известные художники, так и молодые начинающие авторы. Это интернациональная идея — многие российские авторы, задействованные в проекте, живут далеко за пределами родины: Виталий Комар создавал свою работу в Нью-Йорке, Юрий Альберт — в Кельне, группа AES+F — в Берлине, Мила Долман — в Лондоне, Андрей Бартенев — в испанском Аликанте.

Такой формат открытия российских художников зарубежья с новой стороны совпадает со стратегией галереи «НАШИ ХУДОЖНИКИ», где данный проект представлен в офлайне. Чтобы составить своё мнение о выставке и проекте «Масочный режим», приходите в галерею «НАШИ ХУДОЖНИКИ» до 28 марта.

Как вам живётся в современной реальности?

Выхожу на улицу и знаю, что существует закон о ношении масок — все люди вокруг ходят в масках. Или новая волна: надевают уже две маски, и говорят о том, что будет новое правило ношения двух масок. И как дети, подростки и такие про-модные персонажи на них реагируют? Они начинают украшать свои маски, сочетать по цвету нижнюю маску с внешней, и внешняя более декорированная, более красивая, а внутренняя — сменная. Сразу же появляются методы чистки этих масок, второе использование одноразовых масок — проявляется целая ритуальная жизнь через эту новую привнесённую Китаем в нашу жизнь традицию. И, конечно же, появилась ещё одна выставка на эту тему. И большое количество модных домов уже отшивают свои коллекции масок, предлагают их на рынок, и, когда заходишь в любой магазин, там уже огромный ассортимент разного цвета, размера, кроя. Художники — первые, кто находит примирение с объективной реальностью будущего. И они предлагают через свои игры, через свои неутилитарные решения эмоционально примириться человечеству с тем, что мы надолго с этими масками.

Читала про выставку, смотрела какие-то видеоматериалы, и пришла мысль, что, если бы всё это происходило в Советском Союзе, то маска была бы еще одним средством одинаковости всех людей и не было бы такого разнообразия и рефлексии по этому поводу, маски просто бы носились, и всё. Или искусство даже в советский период, когда все были довольно одинаковые, отреагировало бы как-то на это? В наше время, какая бы одинаковая плоскость ни была, люди стараются всё изменить под себя. Это такая эра эгоцентризма, но при этом и возрастает новый креативный слой, который старается разнообразить всё, что становится одинаковым. Поэтому у нас есть огромное количество ноготочков, каких-то тюнингов: «есть ряд машин, но я хочу, чтобы моя выделялась». Есть ли разница между тем, как художники в разное время отреагировали бы на эту историю?

Думаю, в «советском режиме» какие-то арт-высказывания на тему средств массовой защиты могли существовать только в андеграунде. Ни на какой официальной арт-сцене это не приветствовалось. И если бы какой-то художник попытался продвинуть это на государственную выставку, его бы остановила комиссия, а художника бы отправили сами знаете куда. Но есть другой момент: в СССР, наверное, не было бы такого массового вирусного поражения, как сейчас в России. Потому что установки эпидемиологического надзора были очень строгими, и зоны, которые были заражены, моментально отсекались, и никаких сообщений просто не могло происходить — ни воздушных, ни водных, ни пешеходных, ни железнодорожных, ни автомобильных. Те эпидемии, которые исторически случались, были кардинально, военными методами приостановлены. И почему я говорю про это: потому что эта военно-морально-медицинская система точно так же блюла нормы морали и в области искусства. Потому что искусство в первую очередь было пропагандистским органом, и в пропаганде любая отличающаяся от нормы трактовка выглядела как выпад врага. Поэтому все было достаточно однозначно. Сейчас мы сами выбираем, на кого подписываться в инстаграме, в какую сеть идти, где нам комфортно, мы сами выбираем, какие фильмы смотреть, какие книги читать, с кем дружить, и, конечно же, появление такого большого количества версий защитных масок просто соответствует сегодняшнему дню.

Сейчас искусство быстро реагирует на все социальные проблемы. Сегодня проблема — завтра стрит-арт, картина, коллаборация и так далее. Этого становится очень много, не теряется ли от этого качество? У искусства есть понятие «качество»? Или оно просто работает на восприятие, меньше задает вопросов и берет на себя функцию визуального сопровождения?

Искусство задает вопросы. Оно всегда задавало и будет задавать вопросы. Будет той библией, где можно найти ответ, эту функцию ничто никогда не отберет у искусства. Что касается качества: сейчас существует только один регулятор — это рынок. И художник сам выбирает, какими техническими приемами какого уровня мастерства ему достигать, сам решает, в какую ячейку рынка, в какую карьерную структуру ему вписываться. И это, конечно же, определяется его внутренними устремлениями к комфорту, где он понимает, что хочет вести тот или иной образ жизни, и понимает: чтобы ему соответствовать, нужно зарабатывать определенное количество денег. И он смотрит вокруг и видит, что произведения, которые нарисованы хорошо, продаются хорошо, а нарисованные плохо продаются хуже; художников, которые рисуют хорошо, меньше, художников, которые рисуют плохо, больше. Там, где больше художников, конкуренция выше. Там, где художников мало, конкуренция ниже. И таких ступенек, составляющих эту лестницу, очень много, можно до бесконечности идти и совершенно запросто доходить до уровня Леонардо и Микеланджело, пожалуйста, никто не останавливает, сам художник решает. Но это соответствие происходит из душевной потребности, художник чувствует предел самонасилия, когда удовольствие перерастает в обязаловку. И сам определяет, хочет ли он остаться в зоне удовольствия, или же он наоборот восхищается, когда сам себя трудом насилует. И к какому результату и та и другая стратегия приводит. Я советую художникам, конечно, анализировать, что происходит вокруг, что происходит с самим художником, те способности, методы, которыми он владеет. И анализ поможет видеть этот баланс, стержень, который, с одной стороны, будет сохранять любопытство оставаться художником, с другой стороны, даст перспективы долголетия, человек будет понимать, что занятие искусством — это практика не на 3-5, а на 100 лет.

Фотография из личного архива художника

Художники — первые, кто находит примирение с объективной реальностью будущего. И они предлагают через свои игры, через свои неутилитарные решения эмоционально примириться человечеству с тем, что мы надолго с этими масками.

Насколько медийность, популярность, вовлечение в соцсети, реакция на все тренды способствуют улучшению качества? Например, есть два художника в равных условиях, с равными знаниями, равными способностями и тягой к искусству. Только один работает в мастерской 100% своего времени, а другой только 50%, а остальное тратит на социальные сети, медийность, реакцию на тренды. И, как следствие, у него становится выше прайс, выставки одна за другой. Можно ли избрать первый путь и быть столь же успешным, как во втором случае? Насколько медийность и искусство находятся в одной плоскости?

Покупатели любят приобретать не только картину, но ещё и «осколок мифа». Чем ярче миф вокруг личности, создавшей то или иное произведение, тем интереснее. И дело в том, что в современной индустрии художественного производства такие вещи, как мастерство, талант, трудолюбие, — это само собой разумеющееся. Это не есть что-то уникальное, никто за это сейчас сильно любить не будет. А вот эта вот надстройка — миф, личность, череда поступков, даже если это антипоступки, — вот это сейчас имеет решающее значение. И я знаю многих художников, которые даже не знают, что такое соцсети, и прекрасно себя чувствуют и замечательно продаются, потому что есть совершенно другие структуры: кураторы, байеры, ярмарки, где можно быть вообще никем в соцсетях, но мастерство твоей живописи или скульптуростроения настолько высоко, что всегда есть спрос. Возможно, наоборот, построить свое имя на социально-политической активности, и это тоже будет прекрасно продаваться. Художник должен быть думающей личностью, это однозначно, у художника-идиота, даже если у него талант от бога, жизнь коротка, он очень рано умрет, его произведения останутся шедеврами, ими будут манипулировать байеры, и больше ничего, они сами сочинят за него легенду, удобную для них, и будут продавать ее вместе с картинами. Но если художник хочет иметь долгую многолетнюю практику, то он должен быть умным. И первое, что я сделал в своей галерее «ЗДЕСЬ на Таганке» (всех приглашаю), — я открыл книжный магазин. Я сказал, что все современные художники должны читать. Чтение — это тот метод тренинга, который воспитывает воображение и фантазию. Без воображения и фантазии художник не может быть конкурентоспособным. Если только зависать в соцсетях, инстаграме и клабхаусе, уровень способности мозга фантазировать, доиллюстрировать читаемый текст падает, в итоге художник не может сочинить свою собственную композицию на холсте, он будет только насыщен методом пролистывания инстаграма и способен копировать то, что видел. Этот метод очень популярен среди школ дизайнеров, художников и архитекторов — они все «насмотренные», это поверхностная методика, у этого нет глубины таланта, но, когда они выходят на серьезный рынок, все станет совершенно понятно: откуда берется тот или иной прием, кого копируют, потому что все одинаково копируют одно и то же. И люди тратят 5-6 лет на образование в высшем учебном заведении, чтобы потом быть хорошими копировальщиками, то есть никем. А нужно было 5-6 лет потратить на то, чтобы сформировать свой уникальный, неповторимый художественный язык, свое уникальное изобразительное мышление. Дело в том, что существует цикл смены того, что интеллект может скопировать, ведь мода постоянно меняется: на искусство, архитектуру, мысли. И человек, который может только копировать, должен каждые 5 лет перезагружать свою копировальную способность. А достаточно просто раз и навсегда воспитать себя оригинально думающим механизмом. И этот оригинально думающий механизм всю жизнь будет способен воспроизводить оригинальные мысли, смыслы, которые будут составлять индивидуальность того или иного художника.

Фотография из личного архива художника 

Достаточно просто раз и навсегда воспитать себя оригинально думающим механизмом. И этот оригинально думающий механизм всю жизнь будет способен воспроизводить оригинальные мысли, смыслы, которые будут составлять индивидуальность того или иного художника.

А когда вы говорили про осколок мифа, я вспомнила художницу Раду Ийя, которая выставлялась в галерее «ЗДЕСЬ на Таганке», — это как раз пример того осколка мифа, вокруг нее что-то про магию, женственность, божественную сущность, и когда ты покупаешь ее произведения, то покупаешь еще и всю эту магию, вовлекаешься в эту историю.

Даже когда куратор галереи показывает вам произведение, а к нему прилагает биографию, это уже осколок мифа. Вы смотрите: «О, коллекция Русского музея, коллекция Третьяковской галереи, выставлялся в „Триумфе“, был на той-то ярмарке» — для вас это уже пункты, которые что-то обозначают, и вы говорите: «Да, это хорошо». Мы формируем коллекцию и смотрим: о, учение Малевича! О, человек занимался лучизмом. Это уже интересно, давайте посмотрим подробнее. Существует огромный объем информации в области изобразительного искусства, и это как педали, которые вызывают ответную реакцию интересующегося покупателя, потому что это выстраивает логику истории искусства. Потому что, если вы создаете коллекцию, вы понимаете, что из какой ячейки. Например, был такой-то метод или период, и он заложил базу для таких-то пространственных экспериментов.

Очень часто говорят, что в России в бизнес-кругах и вообще в любой сфере отсутствует институт репутации, человек может упасть с точки зрения справедливости или чести на самое дно, а потом очень быстро подняться, хотя казалось, что его репутации пришел конец. Для художника важнее его проделанный путь с громкими именами или есть какая-то своя особая репутация, на которую галеристы, байеры, все люди, которые помогают выйти в какое-то общественное пространство, обращают внимание? Существует ли в России в художественном мире институт репутации или тут вообще все равно, и для художника нет этого понятия, и о нем так не судят?

Есть совершенно замечательная старая фраза, что художника обидеть может каждый. И я всегда трепетно относился и отношусь к художнику, как явлению человеческой цивилизации и прогресса. Для меня это такой поэт, который высказывается не словами, а символами. Он эти символы рисует, лепит, строит, инсталлирует, либо своим телом изображает в пространстве, но это, конечно же, изначально поэзия, это такая способность души. Например, если бы художник обладал каким-то уникальным оперным голосом, и судьба сложилась так, что он поет, и он бы пел всегда. Или бывает, что он желание петь выражает через создание изобразительных символов. Это такая материализованная певческая поэзия, певческо-поэтическая импровизация, выраженная в окружающий мир с помощью материализованных знаков и символов. И каждый художник пытается сочинить набор этих знаков, который он фиксирует для окружающего мира, перестроить или воплотить свою собственную картину видения. То есть он всю свою жизнь строит этот внутренний фантастический мир, дает ему выйти наружу. Все время делает надрезы в своем внутреннем мире и через эти надрезы проецирует в окружающий мир, что же у него внутри. И, относясь с таким уважением к людям, которые занимаются практикой изобразительного искусства, я могу сказать, что всех художников люблю. Я осторожно отношусь к тем, кто берет на вооружение разрушение, кровь, уничтожение, насилие. Но к тем, кто за созидание, радость, счастье, гуманизм, взаимопонимание, я отношусь с открытым сердцем! И в моей жизни было очень много художников с великой, трагической судьбой. Моими любимыми остаются Владислав Мамышев-Монро и Данила Поляков. С очень неоднозначной поведенческой судьбой, но то, что они делали и делают, всегда было для меня небесными откровениями. И я считаю, что мы, зрители, можем от художника многое вытерпеть ради того, чтобы в какой-то момент стать свидетелями того или иного божественного откровения.

Если бы не художники, то люди до сих пор жили бы в землянках, ели лопухи, одевались в лопухи и подтирались этими же лопухами. Именно пытливость, которая создает характер художника, определила всю эволюцию человеческой цивилизации. Вся та красота и всё то уродство, которое мы видим вокруг, — это результат художественного мышления либо мышления, которое боролось с художественным. Но во всем этом есть прогресс, созданный руками творческих людей. И я имею в виду не только тех людей, которые тычут кисточкой в холст, а всех творческих людей: поэты, музыканты, актеры и т.д. Вся способность фантазировать и реализовать эту фантазию через любые действия в окружающем мире — это всё основа развития человеческой цивилизации. Конечно, мы, художники, очень хотели бы, чтобы стержнем развития человеческой цивилизации оставался гуманизм, но последние 30 лет этот постулат очень испытывается, и я считаю, что если он рухнет и гуманизм перестанет быть основой человечества, то, конечно же, будет всепланетарная катастрофа и ни на какой Марс мы даже не успеем улететь.

Фотография из личного архива художника

художник Все время делает надрезы в своем внутреннем мире и через эти надрезы проецирует в окружающий мир, что же у него внутри

Мы живем в довольно сложной парадигме в России, когда, казалось бы, свобода слова и самовыражения есть, но, если углубиться, этого нет. Насколько всеобъемлющая свобода помогает искусству или ограничивает его? Есть множество примеров, когда имеется сильно ограничивающий свод правил, но именно из-под полы получаются великие шедевры. Развитие кубизма, в том числе, способствовало закрытию границ сознания людей в обществе. Что лучше для искусства: свобода или постоянные ограничения, через которые ты должен пробиваться, проходить?

Ну конечно же, свобода. И кубизм — неверно приведенный пример. Он получил свое развитие во Франции, когда все новые методы осуществили революцию в индустрии изобразительного искусства, в том числе итальянский футуризм и все остальные «измы» начала XX века сыграли свою провидческую роль и настолько изменили искусство и все постулаты, что цивилизации уже не могли вернуться к идеям конца XIX века, потому что они перестали работать, и всё. Мы перестали пользоваться лошадьми в экипажах и телегах, потому что появились автомобили. То же самое с кубизмом — люди перестали пользоваться только классической системой рисования, потому что понимали, что за новыми инструментами изобразительной философии открываются перспективы эмоциональных потрясений. И человек, который хоть раз испытал эмоциональное потрясение, уже не может остановиться, они нужны ему опять и опять. Весь XX век, можно сказать, до 60-х годов, — это одни изобразительные потрясения. И после них арт-производству нужно было отлаживать практически компьютерные программы, как заложить периодику появления этих изобразительных потрясений. На фоне этой идеи появились такие арт-дома, как Дэмьен Херст, Аниш Капур, Джеф Кунс, и целая череда больших художников, которые встали во главе индустриальных ателье. Как архитектурные бюро, как фэшен-хаус — это открытие, которое произошло в конце XX века.

Итак, свобода?

Свобода. За ограничениями рано или поздно наступит период застоя. А все застои заканчиваются революцией, потому что, когда той или иной группе людей всё опротивело, им нечего терять. И здесь принципы гуманизма перестают работать, люди легко убивают друг друга или за что-то. Где застой, там период стагнации и массовые смерти. Поэтому думающее общество следит за балансом свободы, морали, соблюдения законов, и старается балансировать между тем, что нельзя, и тем, что можно, в области интеллектуальных практик. Если все время людям, которые умеют думать, запрещать, это ни к чему хорошему не приведет. Сейчас мы еще не в такой позиции. Пока не отрубили интернет, вы можете заниматься самообразованием, создавайте, экспонируйте, у нас огромное количество галерей. Например, в моей молодости не было галерей, был один Государственный музей. Огромное количество прекрасных книг выходит, делайте, что хотите. Можно, конечно, потратить свое время и свою молодость на то, чтобы рассуждать о недостатке свободы, но научитесь максимально пользоваться той свободой, которая у вас есть, нежели тратить время на рассуждения о том, что свободы не хватает. Сколько вам нужно свободы? Чем ее можно измерить: кораблями, ракетами, вагонами? Прежде всего определите, что свобода — это та бесконечность, которая живет в вашем сознании.

Фотография из личного архива художника

Можно, конечно, потратить свое время и свою молодость на то, чтобы рассуждать о недостатке свободы, но научитесь максимально пользоваться той свободой, которая у вас есть, нежели тратить время на рассуждения о том, что свободы не хватает. Сколько вам нужно свободы?

А выставка «Масочный режим» — она не про ограничение свободы?

Вы имеете в виду, что вирус ограничивает свободу? Мы возвращаемся к вопросу появления вируса и к тому, что принципы гуманизма нарушены. Вы никогда не узнаете правду о том, как появился этот вирус и как он распространяется, может, в таком ключе давным-давно идет третья мировая война. Но если это всё рукотворно, то опять-таки, каким должно быть сознание, в котором убийство людей является производственными издержками?

До 18 апреля в галерее Андрея Бартенева ЗДЕСЬ на Таганке открыта выставка «Смотрящий за землянами». На выставке собрано более 300 работ разного жанра на тему перспектив инопланетного существования.