Geometria
В. Пелевин. S.N.U.F.F
08.12.2011
S.N.U.F.F
8 декабря станет знаменательным днем для
всех любителей и ценителей Виктора Пелевина - выходит в свет его новое произведение S.N.U.F.F
Редактор Пелевина Юлия Качалкина пояснила,
что название романа - аббревиатура, смысл которой раскроется, когда читатель прочтет книгу до конца. «Это произведение в духе Пелевина, в котором острые политические памфлетные темы соединяются с хорошей литературой»
Сам автор лично запретил издателям пересказывать
сюжет до выхода книги и говорить, о чем роман. Как говорится в аннотации к произведению, новая книга - «это роман о глубочайших тайнах женского сердца и высших секретах летного мастерства».
На старте книжных полок - 150 000 экземпляров.
Напомню, что произведения Пелевина переведены
на все основные мировые языки, включая японский и китайский. Пьесы по мотивам его книг идут в театрах Москвы, Лондона и Парижа.
[ http://files2.geometria.ru/pics/thumbnail/18224323.jpg ]
[ http://files2.geometria.ru/pics/thumbnail/18224324.jpg ]
[ http://files2.geometria.ru/pics/thumbnail/18224321.jpg ]
[ http://files.geometria.ru/pics/thumbnail/18224319.jpg ]
[ http://files.geometria.ru/pics/thumbnail/18224318.jpg ] Интрига
раскрывается...
Для тех, кто "жаждет чтива" от изестного
писателя прямо сейчас!
РИА Новости опубликовало отрывок из нового
романа Виктора Пелевина S.N.U.F.F. Отрывок из нового романа В. Пелевина
Бывают занятия, спасительные в минуту душевной
невзгоды. Растерянный ум понимает, что и в какой последовательности делать - и обретает на время покой. Таковы, к примеру, раскладывание пасьянса, стрижка бороды с усами и тибетское медитативное вышивание.
Сюда же я отношу и почти забытое ныне искусство
сочинения книг.
Я чувствую себя очень странно.
Если бы мне сказали, что я, словно последний
сомелье, буду сидеть перед маниту и нанизывать друг на друга отесанные на доводчике кубики слов, я бы плюнул такому человеку в лицо. В фигуральном, конечно, смысле. Я все-таки не стал еще орком, хотя и знаю это племя лучше, чем хотел бы. Но я написал этот небольшой мемуар вовсе не для людей. Я сделал это для Маниту, перед которым скоро предстану - если, конечно, он захочет меня видеть (он может оказаться слишком занят, ибо вместе со мной на эту встречу отправится целая уйма народу).
Священники говорят, что любое обращение
к Сингулярному должно подробно излагать все обстоятельства дела. Злые языки уверяют - причина в накрутках за декламацию: чем длиннее воззвание, тем дороже стоит зачитать его в храме. Но раз уж мне выпало рассказывать эту историю перед лицом вечности, я буду делать это подробно, объясняя даже то, что вы можете знать и так. Ибо от привычного нам мира вскоре может не остаться ничего, кроме этих набросков.
Когда я начинал эти заметки, я еще не знал,
чем завершится вся история - и события большей частью описаны так, как я переживал и понимал их в момент, когда они происходили. Поэтому в своем рассказе я часто сбиваюсь на настоящее время. Можно было бы исправить все это при редактировании, но мне кажется, что так мой отчет выглядит аутентичнее - словно моя история волею судеб оказалась отснята на храмовый целлулоид. Пусть уж все останется так, как есть.
Действующими лицами этой повести будут
юный орк Грым и его подруга Хлоя. Обстоятельства сложились так, что я долгое время наблюдал за ними с воздуха, и практически все их приведенные диалоги были записаны через дистанционные микрофоны моей "Хеннелоры". Поэтому у меня есть возможность рассказать эту историю так, как ее видел Грым – что делает мою задачу намного интереснее, но никак не вредит достоверности моего повествования.
Моя попытка увидеть мир глазами юного орка
может показаться кое-кому неубедительной - особенно в той части, где я описываю его чувства и мысли. Согласен, стремление цивилизованного человека погрузиться в смутные состояния оркской души выглядит подозрительно и фальшиво. Однако я не пытаюсь нарисовать внутренний портрет орка в его тотальности. Древний поэт сказал, что любое повествование подобно ткани, растянутой на лезвиях точных прозрений. И если мои прозрения в оркскую душу точны - а они точны, - то в этом не моя заслуга. И даже не заслуга наших сомелье, век за веком создававших так называемую "оркскую культуру", чтобы сделать ее духовный горизонт абсолютно прозрачным для надлежащего надзора и контроля.
Все проще. Дело в том, что я проделал значительную
часть работы над этими записками, когда Грым волею судьбы оказался моим соседом и я мог задать ему любой интересный мне вопрос. И если я пишу "Грым подумал…" или "Грым решил…", это не мои домыслы, а чуть отредактированная расшифровка его собственного рассказа.
Конечно, трудная задача - попытаться увидеть
знакомый нам с младенчества мир оркскими глазами и показать, как юный дикарь, не имеющий никакого понятия об истории и устройстве вселенной, постепенно врастает в цивилизацию, свыкаясь с ее "чудесами" и культурой (с удовольствием поставил бы и второе слово в кавычки). Но еще сложнее попытаться увидеть чужими глазами самого себя -а мне придется быть героем этого мемуара дважды, и как рассказчику, и как действующему лицу.
Но центральное место в этом скорбном повествовании
о любви и мести принадлежит не мне и не оркам, а той, чье имя я все еще не могу вспоминать без слез. Может быть, через десяток-другой страниц я наберусь достаточно сил.
8 декабря станет знаменательным днем для
всех любителей и ценителей Виктора Пелевина - выходит в свет его новое произведение S.N.U.F.F
Редактор Пелевина Юлия Качалкина пояснила,
что название романа - аббревиатура, смысл которой раскроется, когда читатель прочтет книгу до конца. «Это произведение в духе Пелевина, в котором острые политические памфлетные темы соединяются с хорошей литературой»
Сам автор лично запретил издателям пересказывать
сюжет до выхода книги и говорить, о чем роман. Как говорится в аннотации к произведению, новая книга - «это роман о глубочайших тайнах женского сердца и высших секретах летного мастерства».
На старте книжных полок - 150 000 экземпляров.
Напомню, что произведения Пелевина переведены
на все основные мировые языки, включая японский и китайский. Пьесы по мотивам его книг идут в театрах Москвы, Лондона и Парижа.
[ http://files2.geometria.ru/pics/thumbnail/18224323.jpg ]
[ http://files2.geometria.ru/pics/thumbnail/18224324.jpg ]
[ http://files2.geometria.ru/pics/thumbnail/18224321.jpg ]
[ http://files.geometria.ru/pics/thumbnail/18224319.jpg ]
[ http://files.geometria.ru/pics/thumbnail/18224318.jpg ] Интрига
раскрывается...
Для тех, кто "жаждет чтива" от изестного
писателя прямо сейчас!
РИА Новости опубликовало отрывок из нового
романа Виктора Пелевина S.N.U.F.F. Отрывок из нового романа В. Пелевина
Бывают занятия, спасительные в минуту душевной
невзгоды. Растерянный ум понимает, что и в какой последовательности делать - и обретает на время покой. Таковы, к примеру, раскладывание пасьянса, стрижка бороды с усами и тибетское медитативное вышивание.
Сюда же я отношу и почти забытое ныне искусство
сочинения книг.
Я чувствую себя очень странно.
Если бы мне сказали, что я, словно последний
сомелье, буду сидеть перед маниту и нанизывать друг на друга отесанные на доводчике кубики слов, я бы плюнул такому человеку в лицо. В фигуральном, конечно, смысле. Я все-таки не стал еще орком, хотя и знаю это племя лучше, чем хотел бы. Но я написал этот небольшой мемуар вовсе не для людей. Я сделал это для Маниту, перед которым скоро предстану - если, конечно, он захочет меня видеть (он может оказаться слишком занят, ибо вместе со мной на эту встречу отправится целая уйма народу).
Священники говорят, что любое обращение
к Сингулярному должно подробно излагать все обстоятельства дела. Злые языки уверяют - причина в накрутках за декламацию: чем длиннее воззвание, тем дороже стоит зачитать его в храме. Но раз уж мне выпало рассказывать эту историю перед лицом вечности, я буду делать это подробно, объясняя даже то, что вы можете знать и так. Ибо от привычного нам мира вскоре может не остаться ничего, кроме этих набросков.
Когда я начинал эти заметки, я еще не знал,
чем завершится вся история - и события большей частью описаны так, как я переживал и понимал их в момент, когда они происходили. Поэтому в своем рассказе я часто сбиваюсь на настоящее время. Можно было бы исправить все это при редактировании, но мне кажется, что так мой отчет выглядит аутентичнее - словно моя история волею судеб оказалась отснята на храмовый целлулоид. Пусть уж все останется так, как есть.
Действующими лицами этой повести будут
юный орк Грым и его подруга Хлоя. Обстоятельства сложились так, что я долгое время наблюдал за ними с воздуха, и практически все их приведенные диалоги были записаны через дистанционные микрофоны моей "Хеннелоры". Поэтому у меня есть возможность рассказать эту историю так, как ее видел Грым – что делает мою задачу намного интереснее, но никак не вредит достоверности моего повествования.
Моя попытка увидеть мир глазами юного орка
может показаться кое-кому неубедительной - особенно в той части, где я описываю его чувства и мысли. Согласен, стремление цивилизованного человека погрузиться в смутные состояния оркской души выглядит подозрительно и фальшиво. Однако я не пытаюсь нарисовать внутренний портрет орка в его тотальности. Древний поэт сказал, что любое повествование подобно ткани, растянутой на лезвиях точных прозрений. И если мои прозрения в оркскую душу точны - а они точны, - то в этом не моя заслуга. И даже не заслуга наших сомелье, век за веком создававших так называемую "оркскую культуру", чтобы сделать ее духовный горизонт абсолютно прозрачным для надлежащего надзора и контроля.
Все проще. Дело в том, что я проделал значительную
часть работы над этими записками, когда Грым волею судьбы оказался моим соседом и я мог задать ему любой интересный мне вопрос. И если я пишу "Грым подумал…" или "Грым решил…", это не мои домыслы, а чуть отредактированная расшифровка его собственного рассказа.
Конечно, трудная задача - попытаться увидеть
знакомый нам с младенчества мир оркскими глазами и показать, как юный дикарь, не имеющий никакого понятия об истории и устройстве вселенной, постепенно врастает в цивилизацию, свыкаясь с ее "чудесами" и культурой (с удовольствием поставил бы и второе слово в кавычки). Но еще сложнее попытаться увидеть чужими глазами самого себя -а мне придется быть героем этого мемуара дважды, и как рассказчику, и как действующему лицу.
Но центральное место в этом скорбном повествовании
о любви и мести принадлежит не мне и не оркам, а той, чье имя я все еще не могу вспоминать без слез. Может быть, через десяток-другой страниц я наберусь достаточно сил.
0
Комментарии